наскоро, перед сном.

В Москве тишина и прохлада. По утрам первые несколько минут напряженно вспоминаю, в какой я стране и где это мы спим. Потом просыпаюсь окончательно.  Начинаю постепенно входить в прямое течение жизни - узнаю, как изменились цены, что нового произошло, на каком языке теперь говорят и какие песни поют. При этом довольно трудно дать себе отчет, что нас не было всего-то месяц.

Это был довольно трудный участок Дороги. Мы реально крутые пилигримы - пересекли плато Абрак. Жители им гордятся, говорят, про него даже в Библии написано, показывают цитату. Ну там, где сказано о месте унылом, отчаянном и безлюдном. Во-во. Конечно, это про Абрак, про что же еще?! и попробуй им не поверить - обидятся.

Как обычно, попадали в гости к самым разным святым, просто вот брали и попадали - нас неожиданно увозили с пути, дорога так ложилась, а потом опять все возвращалось на круги своя. В прошлый раз это было Лизье, мы ехали к Маленькой Терезе. А в этот раз совершенно неожиданно угодили в Сен-Гильом-ле-Дезерт к святому Гильому, принцу Оранжскому, победителю сарацинов и родичу Шарлеманя, в чей крест вставлена частица Истинного Креста. А еще подружились с огромным количеством самых разных людей - от Рашида, прекрасного арабского музыканта с глазами оленя и дредами на буйной голове (Рашид живет в Фижаке, возвращается с работы - ночью на железнодорожной станции, устремляется к старенькой "Ямахе" и вцепляется в нее, изливаясь музыкой, сарацинский тягуче-золотой лад, - приходит в себя. Поиграв минут 20, встает просветлевший - и садимся пить чай) до экзальтированной дамы Беатрисы ("Христос изменил мою жизнь! Я бы хотела вышить это на одежде - сверху и донизу - Христос - мой царь, Он изменил мою жизнь!" - "Ну так давай я тебе вышью, времени еще полно, я успею!" - "Что? Снять платье? И остаться голой? Нет! Нет! Никогда!".. и немного позже: "Я молилась, я говорила со Святым Духом, Он сказал, что ты должна отдыхать, а я вышью все сама - это моя работа. Нет! Не расстраивайся! Я не отвергаю твою помощь!") - она совершенно без крыши и совершенно прелестна. 

Вечером в Конке брат Жан-Даниэль играет на органе в невероятно высоком и невероятно воздушном соборе святой Веры. Орган наполняет гигантскую пустоту, звуки разлетаются по всей церкви, брат Жан-Даниэль импровизирует, сменяя регистры, пробегаясь по клавиатуре cнизу доверху, переплетая обрывки разных мелодий - от Баха к "Адоро те Девотум", Люлли сменяется "Те Деумом", мелодия через несколько странных пассажей спускается до "Зеленых рукавов", гармонические сочетания достойны Пуленка. В темном храме его молча слушают пилигримы. Завтра он будет петь на мессе, где нас благословят перед дорогой, а за окном льет дождь, громыхает гром.

Полдень. Мы идем по нескончаемым пастбищам, нас провожают взглядом рыжие и сливочно-белые коровы с крутыми изогнутыми рогами, коровы местной абракской породы, они неторопливы, важны и исполнены покоя. Одна из них ушла далеко на гору, щиплет там траву. Ее колокольчик бьет ритмично и звонко на всю округу - мы даже сперва думали, что в каком-то из городков звонят "Ангелус".

Маркиза и Алан стоят у куста ежевики и беседуют о Фанжо. Солнце припекает - спуск пропах душицей и лавандой, ягоды на кусте горячие - россыпи черных драгоценных ежевичин. Недозрелые, по краю ветвей, - яшмовые и нефритовые, над душицей жужжат пчелы. Со склона видно далеко-далеко, а если чуть подняться - то и вовсе семь департаментов. Святой Доминик смотрит вместе с нами, как по дорогам катят крохотные машинки, а холмы и горы расстилаются, словно лоскутные ковры.

Это все краткой строкой... До нового лета...

А в воскресенье, с корабля на бал, у _ksa на выставке в 18 вечера... Как-то так. И не обессудьте, попробую петь и то, что пела на улицах Тулузы и Фижака.